Неточные совпадения
Железный ящик, прикрепленный к двери с внутренней стороны, в глазах Луки имеет какое-то особенное, таинственное значение: из этого
небольшого ящика налетают на бахаревский дом страшные минуты затишья, и Лука с суеверным
страхом подходит к нему каждое утро.
Пожилых лет,
небольшой ростом офицер, с лицом, выражавшим много перенесенных забот, мелких нужд,
страха перед начальством, встретил меня со всем радушием мертвящей скуки. Это был один из тех недальних, добродушных служак, тянувший лет двадцать пять свою лямку и затянувшийся, без рассуждений, без повышений, в том роде, как служат старые лошади, полагая, вероятно, что так и надобно на рассвете надеть хомут и что-нибудь тащить.
Эта охота очень добычлива; на иной
небольшой островок набежит зайцев множество, и они, взбуженные [То есть вспутанные, поднятые с места, отсюда взбудный след] охотниками, бегают как угорелые взад и вперед, подобно испуганному, рассеянному стаду овец; некоторые от
страха бросаются в воду и переплывают иногда немалое пространство.
И действительно, Самсон Силыч держит всех, можно сказать, в
страхе божием. Когда он показывается, все смотрят ему в глаза и с трепетом стараются угадать, — что, каков он? Вот
небольшая сцена, из которой видно, какой трепет от него распространяется по всему дому. В комнату вбегает Фоминишна и кричит...
— Но ты не знал и только немногие знали, что
небольшая часть их все же уцелела и осталась жить там, за Стенами. Голые — они ушли в леса. Они учились там у деревьев, зверей, птиц, цветов, солнца. Они обросли шерстью, но зато под шерстью сберегли горячую, красную кровь. С вами хуже: вы обросли цифрами, по вас цифры ползают, как вши. Надо с вас содрать все и выгнать голыми в леса. Пусть научатся дрожать от
страха, от радости, от бешеного гнева, от холода, пусть молятся огню. И мы, Мефи, — мы хотим…
Он выдвинул ящик и выбросил на стол три
небольшие клочка бумаги, писанные наскоро карандашом, все от Варвары Петровны. Первая записка была от третьего дня, вторая от вчерашнего, а последняя пришла сегодня, всего час назад; содержания самого пустого, все о Кармазинове, и обличали суетное и честолюбивое волнение Варвары Петровны от
страха, что Кармазинов забудет ей сделать визит. Вот первая, от третьего дня (вероятно, была и от четвертого дня, а может быть, и от пятого...
Он открыл глаза, чтобы поглядеть, тут ли подводчики. Молния сверкнула в двух местах и осветила дорогу до самой дали, весь обоз и всех подводчиков. По дороге текли ручейки и прыгали пузыри. Пантелей шагал около воза, его высокая шляпа и плечи были покрыты
небольшой рогожей; фигура не выражала ни
страха, ни беспокойства, как будто он оглох от грома и ослеп от молнии.
Опять это показалось страшновато: можно было опасаться засады, в которой могли скрываться лихие люди, способные обобрать богомольцев догола, но благочестие превозмогло
страх, и купец после
небольшого раздумья, помолясь богу и помянув угодника, решился переступить шага три вниз.
— Вот так штука! — сказал мельник в раздумьи и со
страхом поглядел на небо, с которого месяц действительно светил изо всей мочи. Небо было чисто, и только между луною и лесом, что чернелся вдали за речкой, проворно летело
небольшое облачко, как темная пушинка. Облако, как облако, но вот что показалось мельнику немного странно: кажись, и ветру нет, и лист на кустах стоит — не шелохнется, как заколдованный, а облако летит, как птица и прямо к городу.
Домашние графа — его жена графиня Мария Осиповна, далеко еще не старая женщина, с величественной походкой и с надменно-суровым выражением правильного и до сих пор красивого лица, дочь-невеста Элеонора, или, как ее звали в семье уменьшительно, Лора, красивая, стройная девушка двадцати одного года, светлая шатенка, с холодным, подчас даже злобным взглядом зеленоватых глаз, с надменным, унаследованным от матери выражением правильного, как бы выточенного лица, и сын, молодой гвардеец, только что произведенный в офицеры, темный шатен, с умным, выразительным, дышащим свежестью молодости лицом, с выхоленными
небольшими, мягкими, как пух, усиками, — знали о появлении в их семье маленькой иностранки лишь то немногое, что заблагорассудил сказать им глава семейства, всегда державший последнее в достодолжном
страхе, а с летами ставший еще деспотичнее.
На лошади следами этого происшествия остались только
небольшие царапины, а в ней самой
страх к высоте креста, ибо не было возможности заставить ее пройти в долину этим путем; и потому принуждены были провести ее сосновым лесом, по отлогости горы.
Несмотря на простоту его одежды,
небольшой рост, сгорбленный летами стан и маленькое худощавое лицо, наружность его вселяла некоторый
страх: резкие черты его лица были суровы; ум, проницательность и коварство, исходя из маленьких его глаз, осененных густыми седыми бровями, впивались когтями в душу того, на кого только устремлялись; казалось, он беспрерывно что-то жевал, отчего седая и редкая борода его ходила то и дело из стороны в сторону; в движениях его не прокрадывалось даже игры смирения, но все было в них явный приказ, требование или урок.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без
страха; вдруг одна
небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает.